"Макбетт" в театре "Сатирикон"

Ну и, конечно, в полную силу проявила себя визитная карточка “Сатирикона”, то есть стиль актерской игры имени Константина Райкина: резкие, надрывные голоса, столь же резкая, надрывная жестикуляция, а также характерные для “Сатирикона” (как и для многих других современных театров) постоянные перепады эмоций от пафосных изречений к коммунальной склоке и от романтичных сцен к откровенной вульгарщине. Главные роли исполняют Г. Сиятвинда (Макбетт) и М. Аверин (Банко), играют они четко и грамотно. В соответствии с современными веяниями, оба не только произносят длинные монологи на одном дыхании, но еще вдобавок бегают, скачут, пляшут (особенно вдохновенно получилась у Сиятвинды чечетка на столе), демонстрируя при этом впечатляющую физическую форму. Остальные актеры стараются от них не отставать ни в напряженности игры, ни в ужимках и гримасах, ни в гимнастических этюдах и танцах. В результате их усилий на сцене царит развеселая буффонада, где все бегают, ругаются, изображают сногсшибательные страсти, но все это делается с легкой внутренней насмешкой. Актеры как бы подмигивают зрителю: «мол, мы тут так, только развлекаемся, только изображаем трагедию, это все только цирк, все понарушку».
Вот как раз такое подчеркнуто несерьезное отношение к событиям, происходящим в пьесе,  вызвала во мне недоумение, которое изрядно испортило впечатление от спектакля. Ведь «Макбет» Шекспира – это отнюдь не буффонада, «Макбетт» Ионеско, как мне показалось, тоже. А из них делают чисто развлекательный продукт, сдвигая все искреннее и трагическое на периферию.

Шекспир в «Макбете» берется за сложную и глубокую тему предательства и расплаты за предательство. Раскрывает он эту тему на примере человека, который, как кажется на первый взгляд, на предательство совершенно не способен. Макбет – человек сильный, смелый, благородный, настоящий герой, и предательство для него есть величайшее из всех возможных преступлений. Но соблазненный жаждой власти, он отказывается от своего долга и своей чести. Один раз ступив на этот путь, Макбет уже не может сойти с него; он слишком горд и слишком самоуверен, чтобы покаяться, и потому этот путь приводит его к заслуженной и бесславной гибели. Впоследствии, кстати, ту же самую тему использовал во “Властелине колец” Дж. Р. Р. Толкин в сюжетной линии, связанной с предательством Боромира.

Кроме того, Шекспир достаточно ясно высказывает в «Макбете» (как и в «Ричарде 3») свой взгляд на природу власти. Шекспир разделяет власть, обретенную законным путем, и власть, полученную путем преступления. Законная власть опирается на справедливость, преступная власть – на силу. И пусть даже законная власть, в данном случае в лице короля Дункана, на время может быть низвергнута путем предательства, но преступная власть очень скоро распадется, уничтожит саму себя, приведет страну к смуте и гражданской войне. В результате преступная власть будет свергнута представителями законной власти, в данном случае сыновьями Дункана, которые обязательно возродят былую славу своего отца и своей страны. Потому что правда, закон и справедливость на их стороне, а стороне Макбета лишь насилие, ложь и предательство.

Для Ионеско, в отличие от Шекспира, нет никакой разницы между законной властью и незаконной – любые проявления власти одинаковы плохи. Даже само понятие власти нестерпимо. Все, кто стоят у власти или стремятся ее получить, неважно, каким способом, для Ионеско просто прирожденные мерзавцы. Чем больше власти они получают, тем большими мерзавцами становятся или, точнее говоря, тем больше в них проявляется сидящее в них с рождения властолюбивое негодяйство. Поэтому в пьесе Ионеско мерзок старый развратник и циник Дункан, неприятны жестокие генералы Макбетт и Банко, отвратительны все без исключения королевские слуги – лицемеры и лизоблюды.

Ионеско стремится показать, что как только человек приближается к власти, он сразу же теряет человеческие черты и превращается во что-то жуткое и полузвериное. Кульминацией такого взгляда на власть служит мощнейший финал, в котором Ионеско перечеркивает все шекспировские идеи о конечном торжестве справедливости. У Ионеско в финале к власти приходит законченный маньяк, который в первой же речи обещает превзойти в злодействах самого Макбетта. Ну что ж, а чего еще было ожидать от левого европейского интеллектуала?
Для того, чтобы отстоять свою точку зрения, Ионеско разрушает шекспировский текст, прибегая к любимому оружие левых мыслителей – сведению к абсурду. Но при этом Ионеско достаточно осторожен, он не дает своему абсурдизму вырваться за рамки. Он боится, что эта интеллектуальная кислота начнет разъедать и его собственные построения, и тогда получится чистейший (в смысле, грязнейший) трэш, наподобие “Тромео и Джульетта” студии “Трома”. Поэтому не вытравленное до конца представление Шекспира о власти прорастает то тут, то там сквозь текст Ионеско, и пьеса превращается в поле борьбы между двумя пониманиями проблемы власти и искушения властью.

В постановке Юрия Бутусова к этому противостоянию добавляется еще и режиссерский взгляд.  Причем,  как мне показалось, Бутусова не интересует мнение ни Шекспира, ни Ионеско. Для него гораздо важнее именно абсурдистская сторона пьесы и он всячески ее развивает, разрушая тем самым мнение обоих авторов. Можно сказать, что Бутусов полил текст Ионеско той же кислотой, которую тот когда-то использовал в “работе” над текстом Шекспира. Для Бутусова интересен чистый, незамутненный никакой рефлексией стеб. Шекспир был искренним традиционалистом, Ионеско – искренним агностиком и левым революционером, а Бутусов – просто современный режиссер, которой смеется над ними обоими и их искренностью.

Особенно хорошо это заметно на примере взаимоотношений Макбетта и Банко. У Шекспира Банко – жертва кровавого тирана. У Ионеско Макбетт и Банко – два паука, грызущихся из-за власти и похожих друг на друга как две капли воды. А у Бутусова Банко превращается в шута, пародирующего Макбетта, и тем самым разрушающего оба образа: и свой, и Макбетта. Кроме того, в спектакле есть пара отрывков, с которыми режиссер, как мне показалось, вообще не знал, что делать. Актеры их просто зачитывают тусклыми голосами, с выражением непонимания на лицах.

В результате каждый из трех авторов тащит спектакль в свою сторону, причем одному автору совершенно все равно, в какую сторону тащить, лишь бы сделать спектакль посмешнее. Дальше все происходит в полном соответствии со старой басней – “воз и ныне там”, действия много, но оно никуда не движется, оно кружится на одном месте, кружится очень красиво, но бесцельно.

Мне самому совершенно не нравится трактовка старого сюжета, предложенная Ионеско, и мне не слишком симпатично проповедуемое им мировоззрение. Лично я считаю, что в этом споре прав именно Шекспир, и не потому что он “классик”, а потому что он рассматривает проблему искушения властью глубже, понятнее и честнее. Шекспир видит во власти очень полезное и нужное лекарство, которое при неправильном с ним обращении становится смертоносным ядом. Хотя представление Шекспира о законной власти как исключительно наследственной, сейчас выглядит довольно наивно, но в его времена других оснований власти не признавали. В представлении Шекспира о власти главное не то, каким образом власть обеспечивает свою законность, а разделение законной и незаконной власти. И в качестве доказательства шекспировской правоты приведу лишь тот факт, что “Макбета” ставят на вот уже протяжении четырехсот лет и, судя по всему, будут ставить еще долго, а Ионеско уже сейчас, спустя считанные десятилетия, выглядит откровенно устаревшим.

Но в оправдание Ионеско все же замечу, что в его исходном тексте ясно видно его мировоззрение, и его в чем-то можно понять – история 20 века показала, на что способна государственная власть, причем любая, хоть законная, хоть незаконная. Так что определенное недоверие к власти вполне закономерно, другое дело, что Ионеско, как и другие левые, с удовольствием власть развенчивает, но чем ее заменить, – не знает. Поэтому его резкая сатиричность, его издевательский памфлет пугают ничуть не меньше, чем сама власть. Обличать – легко, разрушать – тоже, а вот предложить что-то конструктивное гораздо сложнее.

Возвращаясь же к сатириконовской версии Ионеско, замечу, что Бутусов в изображении власти идет дальше Ионеско, он с легкостью выкидывает с пьесы обличительный жар автора, не предлагая взамен ничего. Как итог - действие бурлит, кипит и страстное крутится вокруг ничего и в конце концов в это самое ничто и проваливается.