Минин и Пожарский. Срывая покровы

В Москве перед каждым празнованием 4 ноября везде, где только можно, вывешивают плакаты с изображением памятника Минину и Пожарскому. Я уже давно пытаюсь понять, что за события изображает этот памятник. Почему Пожарский обернут не то в простыню, не то в тунику? Что за странный жест рукой делает Минин? Почему оба держатся за один и тот же меч? В процессе размышления над этими вопросами у меня сформировалась примерно следующая картина происходящих событий:

 

Князь Пожарский отдыхал в предбаннике после жаркой парилки. Телом, завернутым в простыню, князь небрежно облокотился на лавку, левую руку расслабленно возложил на щит. Привычка использовать в бане щит вместо тазика сохранилась у князя еще со времен службы в Особом стрелецком полку имени Малюты Скуратова. В стрелецкой армии старослужащие всегда отбирали у “молодых” тазики, а потому при мытье в бане тем приходилось пользоваться любыми подручными предметами.

Полулежа на лавке, князь предавался размышлениям о судьбах Родины, а также о том, что ему лучше сейчас сделать, испить ли холодного кваса или позвать дворовых девок и во всех подробностях рассказать им о своих ратных подвигах. Выбор был нелегким, потому князь заметно посуровел лицом и потяжелел взором.

Как раз в этот самый момент в предбанник вошел плотный, кряжистый мужик в кафтане и с мечом.
– Ты кто? – хмуро поинтересовался Пожарский.
– Я – Минин, купец из Нижнего Новгорода, – вальяжно ответствовал вошедший.
– А я Пожарский. Князь Пожарский, – представился князь и пробормотал негромко. – Понаехали тут, понимаешь.

– Князь! – сурово возвестил Минин. – Родина гибнет, пока ты здесь прохлаждаешься в бане!!
– Во-первых, я в бане не прохлаждаюсь, а вовсе даже наоборот, – сварливо ответил Пожарский. – А что до гибели Родины, то это я и без тебя заметил, не слепой, – и меланхолично протянул, – так все-таки: по квасу или по бабам?
– Князь!! – Еще громче возвестил Минин, – посмотри вокруг, посмотри на улицы Москвы!! Там ведь поляки!!!
– Какие? – уточнил князь.
– Вот такие, – и Минин показал рукой, какие поляки гуляют по улицам Москвы.

Князь оценивающе смерил взглядом расстояние от пола до растопыренных пальцев Минина и поинтересовался:
– Так что предлагаешь?
– Предлагаю срубиться с поляками в deathmatch. У тебя, князь, есть щит – будешь в обороне, а у меня есть меч – я буду в атаке!
– А капитаном у нас кто будет? – ехидно спросил Пожарский.
– Есть у меня один толковый парнишка на примете, – охотно ответил Минин, – Миша. Романов. Ну а дальше посмотрим. Если дело заладится, то, может, и ты, князь, капитанскую повязку примеришь.

– Гмммм, – задумчиво протянул князь и неожиданно переменил тему, – скажи-ка, Минин, а откуда у мирного купца меч?
– Ну, понимаешь, князь, – несколько смущенно начал Минин, – мы в Нижнем когда команду к соревнованиям готовили, то жен своих в залог отдали, а на эти деньги снаряжение справили воинское. Я вот, например, меч купил.
Князь провел рукой по рукояти меча и задумчиво сказал:
– Дешево ноне идут жены.
Минин вздохнул и объяснил:
– Предложение превышает спрос. Причем изрядно.
– Да, дела, – покачал головой князь. – Ну ладно, убедил ты меня, купец. Пойдем, вломим полякам. Потом – по квасу. Ну а потом... по ситуации.

Именно этот исторический момент, окончательно предрешивший дальнейшую судьбу несчастных поляков, а равно и всей России, и зафиксировал в бронзе скульптор.