Фильм "Бесконечная история"

«Бесконечная история» - это на удивление простой и в то же время очень глубокий фильм режиссера Вольфганга Петерсена по первой части одноименной книги М. Энде.

 

Правда, в экранном варианте сюжет пришлось слегка сократить и заметно упростить, но это выглядит не грубой пластической хирургией (что при экранизациях бывает сплошь и рядом), а скорее удачным нанесением грима. То, что нужно подчеркнуть – подчеркнуто, то, что можно оставить в тени – там и оставлено.

Сюжет фильма выглядит следующим образом. Мальчик Бастиан обожает волшебные сказки и приключенческие истории и, как это обычно и бывает с подобными детьми, очень не любит школу и, скажем так, скуку бытия. Разумеется, такие романтические настроения не приносят ему успеха ни в учебе, ни, еще меньше, в отношениях с одноклассниками. В очередной раз спасаясь бегством от своих школьных мучителей, Бастиан попадает в букинистическую лавку, где знакомится с ее хозяином Кореандром. Тот читает какую-то загадочную книгу, а на вопрос мальчика о названии книги (настоящий книголюб, сразу видно!) букинист темнит, намекая, что это, мол, не простая книга. Заинтригованный Бастиан пользуется тем, что Корендр отвлекся на телефонный звонок, и “заимствует” привлекшую его внимание книгу, после чего отправляется в школу, но в класс не идет, а проскальзывает осторожно на школьный чердак и там приступает к чтению.

Книга, “одолженная” Бастианом, оказывается сказкой про неведомую страну Фантазию, которой, как и положено, угрожает страшная опасность – ее поглощает неведомое и непобедимое Ничто. А единственная надежда страны Фантазии, ее могущественная Императрица, тяжело больна. Чтобы ее спасти, необходимо лекарство, но никто не знает, что это за лекарство и где оно находится. На поиски лекарства (в классическом варианте: “пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что”) отправляется самый храбрый воин из племени прерий – мальчик по имени Атрейю. Впереди у него долгие странствия, многочисленные опасности, страшные битвы, и все это время за ним во все глаза следит маленький любитель сказок Бастиан. Но чем глубже Бастиан погружается в события, происходящие в стране Фантазии, тем сильнее становится связь между реальным и воображаемым мирами. Волшебная книга оказывается отнюдь не символическим посредником между Бастианом и страной Фантазией, так что, к испугу и изумлению Бастиана, в книге со временем появляется в качестве персонажа и он сам. И фильм прямо на глазах развертывается из обычной сказки в притчу о соотношении между реальностью и «вторичным», сказочным, мифическим миром, о той “бесконечной истории”, нескончаемом странствии, что ждет читателя, открывшего страницы книги.

Проблема отношений между автором, текстом и читателем волновала не одно поколение писателей и философов. Петерсон формулирует эти вопросы не как философ, а как сказочник – с детской прямодушной наивностью, и от этого, как ни странно, загадка становится еще сложнее и загадочнее. Почему черные слова на белой бумаге порождают в нас такие глубокие чувства? Почему мы сочувствуем придуманным героем больше, чем реальным людям? Почему страна Фантазия оказывается для нас интереснее реального мира?

Почему один и тот же текст по-разному воспринимается различными людьми? Почему автор пишет именно так, а никак иначе? Каким образом он выражает словами те образы, которые витают в его воображении? Откуда происходит это невероятное умение – создавать в своем воображении целые миры, а потом описывать их?

От кого зависят события, происходящие в книге? Есть ли связь между автором и персонажами? Насколько персонажи книги автономны от воли своего создателя и придуманного им сюжета? И, в конце концов, не является ли наш мир текстом, порожденным иной, более «реальной» реальностью? И если мы персонажи некоего сверхтекста, то чего мы хотим? Жить по придуманному для нас сюжету или преодолевать его? И, в конце концов, какой он на самом деле – сюжет нашей жизни?

Вопросы, вопросы, вопросы...

Чем-то “Бесконечная история” напоминает “Диалоги” Платона (да и всю литературную философию) – та же попытка выразить художественным языком картину мира, не поддающуюся логической и рациональной формализации. Но, наверное, по-другому и невозможно, когда разговор заходит об “идеальном мире” и о его соотнесении с миром “материальным”. А уж когда речь идет о сказке, формальный и взвешенный подход здесь вовсе недопустим (вспомнить хотя бы Юнга с его красочными построениями).

Возвращаясь же к фильму, хочу заметить, что он производит впечатление не только сюжетом (которым полностью обязан М. Энде), но и декорациями, и игрой актеров, большинство из которых – дети.

Декорации фильма (язык не поворачивается назвать их спецэффектами) напоминают сценическое оформление детского новогоднего утренника в районном Доме Культуры, ну разве что материальная база малость посолидней. После современных компьютерных чудес картонные и плюшевые макеты смотрятся поначалу смешно и простовато, но потом начинаешь видеть в них не столько проявление низкого технического уровня, сколько особый режиссерский ход. Условность декораций и костюмов удачно подчеркивает условность сюжета. В конце концов, это ведь не параллельный мир, не другая планета, это воображение маленького мальчика, выросшего на сказках и приключенческих романах. Оно таким и должно быть – подчеркнуто кукольным, макетным, нереалистичным.

Единственное похожее на свой земной прототип живое существо – конь, на котором скачет Атрейю, но это и понятно, Бастиан видел лошадей и знает как они выглядят, поэтому в его фантазии конь настоящий. А вот живого тролля или дракона он никогда не видел, поэтому представляет их в меру своего понимания. Дракон, по мнению взрослого, должен быть похож на рептилию, но для Бастиана змея – злое существо, а дракон в этой сказке – добрый. Поэтому Бастиан вспоминает то животное, которое у него ассоциируется с добротой – и дракон в его воображении становится похож на собаку.

В то же время стоит заметить, что сказку в исполнении Петерсона никак не назовешь слащавой и карамельной. Здесь хватает трагического и кровавого – что, впрочем, для настоящей народной сказки дело вполне обычное. И для фантазий обижаемого одноклассниками школьника, кстати, тоже.

Еще одно отличие от современных фильмов – это нарочитая медлительность камеры, долгие, плавные кадры, такие же долгие диалоги, непропорциональные полуторачасовому хронометражу ленты. Человеку, привыкшему к клиповому монтажу, этот фильм может показаться несколько занудным. Но с другой стороны, такая неторопливость придает фильму особую прелесть. Операторская работа в этом фильме сродни сказочному распеву: «ехал он полями зелеными, горами высокими, лесами темными, болотами глубокими, ехал через реки бурные, через города шумные, через озера бескрайние». И так далее, так далее, так далее. Спокойно, размеренно, без судорожных рывков и скачков камеры, без резкой смены кадров. Сразу понимаешь, что бурное, динамичное современное фэнтези – это порождение нашего суетливого и беспокойного времени, а сказка – суеты не терпит.

И еще в одном аспекте фильм Петерсона можно рассматривать как попытку проанализировать разницу между сказкой и фэнтези. Петерсон показывает, что фэнтези – это сказка для взрослых, сказка для людей, которые воспринимают тролля как страшное, но реальное существо (а в сказочном мире он должен выглядеть карикатурно, абсурдно, но никак не реалистично), для людей, которые разбираются в политике, экономике, социологии, географии, да и вообще во всем, и поэтому они постоянно обижаются на авторов фэнтези за недостоверность. А вот сказке достоверность не нужна, сложный сюжет тоже в общем-то ни к чему (тем более, что все сказочные сюжеты давно исследованы и разложены по полочкам специалистами-фольклористами), про психологию персонажей нечего даже и говорить. Но почему-то наивная и нелепая сказка трогает нас гораздо сильнее, чем взрослое, продуманное фэнтези. Ведь если сказку поглотит Ничто, то оно же поглотит и наш мир. Если нам не нужна станет сказка (или, шире говоря, фантазия), то нашему миру придет конец.

Почему это так? Непонятно. Это еще одна загадка, которую можно сравнительно легко сформулировать, но очень трудно разрешить. Но, как мне кажется, разгадка состоит в том, что сказка, как ни парадоксально это звучит, схожа с реальностью тем, что и там, и там есть некая внутренняя тайна, мучительная, неподдающаяся логическому анализу, и сдается мне, что имя этой тайне – Чудо.