Апокалипсис Мела Гибсона

вкл. .

Забавно смотреть, как в фильме «Апокалипто» проваливаются все попытки Мела Гибсона изобразить какую-нибудь сложную идею. То он пытается поговорить об отношении людей к природе, то о причинах гибели империй, то о неумолимости судьбы, то о цивилизации и дикости – и каждый раз у него получается что-то невразуметельное и беспомощное.

А вот, когда он начинает рассказывать свою любимую и, похоже, единственную историю, которую он способен рассказать, вот тут-то на него нисходит и вдохновение, и сила, и убедительность. Немудрящая вроде бы мысль: «Настоящий Мужик – это тот, кто ведет себя как Настоящий Мужик и в любых обстоятельствах остается Настоящим Мужиком», но поразительно, как Гибсон ухитряется построить на ней цельное, динамичное и захватывающее повествование.

Дикие индейцы охотятся в джунглях на тапира, цивилизованные индейцы охотятся на диких индейцев. Кругом, куда ни погляди, царит природная жестокость и круговерть насилия, но здесь есть главное – есть Настоящий Мужик, и он никогда не сдастся! Пусть враги разрушили его идиллическую жизнь, пусть его самого ухайдокали почти до смерти, так что он едва было не забыл о том, что он – Настоящий Мужик, но в последний момент он преодолеет себя, он снова станет Настоящим Мужиком, ну а враги… что такое враги для Настоящего Мужика, который осознал, что он Настоящий Мужик? Неважно, когда и где разворачивается эта история, неважно, насколько она соответствует историческим реалиям, законам природы и элементарной логике. Ведь это же эпос, а эпосу плевать на все эти мелочи. Да, как бы Гибсон ни старался снять мелодраму, историческое кино или завернуть что-нибудь сложно-философское, все равно у него выходит все тот же дубовый, простой, как две копейки, брутальный, кровавый, героичный и невероятно захватывающий эпос.

На протяжении всего фильма буквально невозможно оторваться от экрана, настолько картинка живая и реалистичная, настолько она погружает зрителя в атмосферу мифа. Глядя на то, как жрец распарывает грудь жертве и вырывает сердце, начинаешь понимать, какие чувства испытывали викинги, когда скальд пел им о том, как Гудрун вырезает сердца своим сыновьям, готовит из сердец суп и кормит этим супом своего мужа. Глядя на то, как герой вытаскивает из бока стрелу, начинаешь понимать, что испытывали древние индийцы, рассказывая о том, как Арджуна и Карна осыпали друг друга тучами стрел. Или о том, как в тело Бхараты вонзилось столько стрел, что когда он упал, стрелы уперлись в землю и он умирал «на ложе из стрел». И это, кстати, к возникающему вопросу о том, как долго может бежать человек с раной от стрелы в боку, Бхарата по легенде умирал полдня, успел перед смертью поговорить со всеми родственниками, дать последние наставления и попросить ушицы... то есть водички. Гибсон в «Апокалипто» возвращается в прошлое, к колыбели литературы, к жанру, лишенному рефлексии. Никаких моральных оценок, никаких движений души и сложных эмоций, никакой символики – только Герои, Сражения, Поступки (все, конечно, с большой буквы – такова особенность жанра). Позже придут всякие вагнеры и начнут на этой теме извлекать смыслы, строить философские системы, развивать психологию, объяснять мотивы персонажей. Но Гибсон уходит от этого, уходит от цивилизации в джунгли, в первобытную дикость и мощь, восхищенно любоваться Настоящим Мужиков, который преодолевает всё и вся.

Что же касается нынешних потомков тех давно погибших племен, то им бы стоило не обвинять Гибсона в нацизме и издевательстве над исторической памятью, а поставить ему памятник! Желательно  работы Зураба Церетели, тем более, что у этих двух творческих личностей весьма схожий подход к искусству. Гибсон просто так, от щедрости души, подарил индейцам собственный могучий эпос, ничуть не хуже, чем у скандинавов или даже, извините, у греков. Он им «Илиаду» написал, а они жалуются! Эх, до чего же все-таки люди бывают неблагодарные.