Рок-опера "Иисус Христос - Суперзвезда"

Итак. Человеку стороннему, который в евангельских событиях никак не разбирается (а таких в реальной жизни довольно много, практически, подавляющее большинство), совершенно невозможно понять, что же творится на сцене. Персонажи мелькают, как в калейдоскопе, выкрикивают непонятные фразы, чем-то возмущаются, о чем-то спорят. В антракте мальчик на соседнем ряду спросил у своего пары робко: «А Мария Магдалина, она хорошая или плохая?». Папа ему начал шепотом рассказывать что-то о том, как Бог сотворил небо и землю. И ведь не поспоришь – действительно начинать надо оттуда, иначе ничего не поймешь. По идее, хорошо бы перед спектаклем раздавать зрителям брошюрку листов на 50 с указанием основных событий, краткой биографией героев и популярным изложением христианского богословия. Еще неплохо бы туда включить краткий перечень ляпов и отсебятины, допущенных в данной конкретной постановке.

Но, в то же время, радует, что, во-первых, на сцене нет ни капли современной православной «духовности» с ее прилизанностью и пафосом, и что в постановке остался нетронутым свежий, бодрящий бунтарский дух 60-х годов. Во-вторых, что в этой постановке сохранилось, так это то, что через все представление красной линией идет тема: «Иисус мог бы себя спасти, но добровольно выбрал смерть». Честное слово, даже если бы я и ни разу в жизни не открывал Евангелие, то обязательно прочитал бы только для того, чтобы понять, почему этот сильный, умный и уверенный в себе мужчина, у которого есть все, о чем только может мечтать учитель: преданные ученики, популярность в народе, глубоко и искренне любящая его женщина рядом, почему он так стремится к смерти.

И еще несколько не столь важных замечаний.
Когда Иуда поет во время последней вечери: «Мы все погибнем из-за твоего упрямства» мне упорно слышится: «Мы все погибнем из-за твоего пьянства», тем более что такие слова вполне соответствуют обстановке: Иисус пускает чашу по кругу, апостолы рьяно к ней припадают, да еще и угощают каких-то девиц сомнительного вида, сидящих рядом с ними. Даже Иуда перед тем, как спеть свою обвинительную речь, тискает в углу сцены симпатичную брюнетку, и это тот самый Иуда, который в начале спектакля целую арию читал Иисусу нотацию о недопустимости контактов с недостойными лицами женского пола. Ну а потом наклюкавшиеся ученики засыпают в Гефсиманском саду, и в этом контексте моление о чаше приобретает некоторую двусмысленность.

Вся сцена у Ирода – это такое древнеиудейское MTV, тотальное торжество гламура над разумом. Все нараспашку, никакого стеснения, ноль мыслей, одно только развлечение. Сцена самоубийства Иуды после такого угара смотрится диким диссонансом. Возникает даже такое ощущение, что Иуда кается не в том, что он сдал Иисуса властям, а в том, что отдал нормального, правильного мужика на поругание «гламурляди».

Финальное выступление власть предержащих, похоже, опять приобретает актуальность, не хуже, чем в конце 80-х с той только разницей, что тогда власти требовали от народа хотя бы показной демонстрации лояльности, сейчас же им все равно, что о них говорят в народе (мудрый наш Оруэлл, ты в «Скотном дворе» как в воду глядел!), но они все так же готовы пожертвовать кем угодно ради того, чтобы власть сохранить. Правда, сейчас они уже не будут убивать, а просто отдадут Ироду и его шайке, а те сделают с человеком такое, что он сам пожалеет, что не умер.